История институтов развития в России, ч. 5: 2018-2024 гг. 

Период 2018-2024 гг. стал для российской системы институтов развития (ИР) временем беспрецедентных вызовов и фундаментальной трансформации. Если предыдущие этапы (особенно 2007-2017 гг.) были посвящены созданию инфраструктуры поддержки и отработке инструментов в относительно стабильных условиях, то эти шесть лет прошли под знаком нарастающего внешнего давления, необходимости обеспечения экономической и технологической безопасности, и форсированного поиска новых моделей роста. Институты развития превратились из «инструментов стимулирования» в «фронтовые штабы» адаптации и импортозамещения.

Ключевые контекстные факторы:

1. Ужесточение санкционного режима: Постоянное расширение списков SDN, секторальных санкций (финансы, энерго, технологии), введение первичных и вторичных ограничений после февраля 2022 года.
2. Курс на «Суверенизацию» и «Импортозамещение»: Официальное закрепление этих понятий как национальных приоритетов в экономической политике.
3. Пандемия COVID-19 (2020-2021): Нарушение цепочек поставок, необходимость экстренной поддержки бизнеса, ускорение цифровизации.
4. Частичная мобилизация и переориентация промышленности (2022-2024): Формирование запроса на обеспечение СВО, перестройка логистики, поиск новых рынков сбыта и источников сырья/комплектующих.

Основные тренды в развитии системы ИР (2018-2024):

1. Гипертрофия роли ВЭБ.РФ как системного координатора:
   • Консолидация: Формальное включение в группу ВЭБ.РФ ключевых ИР (Роснано, РВК, СКОЛКОВО, ЭКСАР, МСП Банк, ДОМ.РФ и др.) в 2018-2020 гг. Создание единой «Национальной проектной платформы».
   • Новые мандаты: ВЭБ.РФ стал основным оператором льготных программ кредитования для бизнеса в кризис (программы «гарантийной поддержки» во время пандемии, льготное кредитование под 8-12% для импортозамещения и перестройки логистики после 2022 г.).
   • Инфраструктурный мега-игрок: Усиление роли в финансировании крупных инфраструктурных проектов (включая новые инструменты типа инфраструктурных облигаций).
   • Критика: Рост влияния ВЭБ.РФ сопровождался дискуссиями о монополизации, бюрократизации и эффективности управления таким разнородным конгломератом.
2. Сдвиг фокуса на технологический суверенитет и безопасность:
   • Фонд развития информационных технологий (ФРИТ): Значительное увеличение бюджета и расширение мандата на поддержку полного цикла разработки и внедрения отечественного ПО и «железа». Введение механизмов госзакупок без торгов для российского софта.
   • Платформа Национальной технологической инициативы (НТИ): Переориентация с глобальных рынков будущего на обеспечение критических технологий для страны (передовые производственные технологии, новые материалы, сенсорика, квантовые технологии, искусственный интеллект). Усиление связи с реальным сектором и гособоронзаказом.
   • Сколково: Адаптация льготного режима под новые реалии, акцент на поддержке резидентов, работающих на обеспечение технологической независимости и оборонно-промышленного комплекса.
   • Реестры Минцифры и Минпромторга: Стали ключевыми инструментами поддержки отечественных IT-решений и промышленных товаров, обеспечивая доступ к госзаказу и мерам поддержки.
3. Усиление поддержки несырьевого экспорта в новых условиях:
   • Российский экспортный центр (РЭЦ): Переход от классического страхования экспортных контрактов и кредитования покупателей к поиску «дружественных» рынков, развитию параллельного импорта, решению логистических «узких мест» (восточное и южное направления). Развитие сервисов по вхождению на новые рынки (аналитика, маркетинг, юридическое сопровождение).
4. Акцент на региональное развитие и промышленную политику:
   • Фонд развития промышленности (ФРП): Расширение программ льготного кредитования (до 5 млрд руб. на проект) для модернизации, импортозамещения компонентов и создания новых производств. Запуск специализированных программ (например, по станкостроению, фармацевтике).
   • Корпорация МСП: Фокус на адаптацию МСП к санкциям: рефинансирование кредитов, поддержку входа в госзакупки, помощь в поиске новых поставщиков и рынков. Развитие региональной сети (Центры «Мой бизнес»).
   • Специальные инвестиционные контракты (СПИК 2.0): Инструмент для привлечения крупных инвестиций в создание новых высокотехнологичных производств с гарантиями стабильности условий. Упрощение процедур заключения СПИК.
   • Институты развития регионов (ИРР): Получили новый импульс. Их задачи сместились к привлечению инвесторов в условиях санкций, развитию импортозамещающих производств на местах, поддержке локализации цепочек поставок. Стали важными «точками входа» для бизнеса, взаимодействующими с федеральными ИР (как РИТОР).
5. Появление новых инструментов и механизмов:
   • Инфраструктурные облигации: Под эгидой ВЭБ.РФ для финансирования крупных проектов.
   • Промышленные ипотечные сертификаты (ПИС): Для поддержки строительства индустриальных парков и объектов промышленной инфраструктуры.
   • «Прямые» льготные кредитные программы: Оператором которых часто выступал ВЭБ.РФ (например, программы Минпромторга под 1-3%).
   • Грантовая поддержка: Увеличение объемов и числа программ грантов (Фонд содействия инновациям, ФРИТ, региональные фонды) для НИОКР и запуска производств, особенно в IT и инженерии.

Ключевые вызовы и проблемы периода:

• Координация и дублирование: Несмотря на консолидацию в ВЭБ.РФ, проблема пересечения функций и сложности взаимодействия между разными ИР и ведомствами сохранялась и даже усугублялась из-за срочности мер.
• Эффективность и скорость: Критика в адрес ИР за бюрократизм, длительные сроки принятия решений и выделения средств, особенно в кризисные моменты, когда бизнесу нужна была оперативная помощь.
• Качество проектов: Риск поддержки «имитационных» проектов импортозамещения или неэффективных решений в условиях дефицита времени и информации.
• Доступность финансирования для «неприоритетных» секторов: Фокус на ОПК, IT и критический импортозамещение мог оставлять «за бортом» другие важные отрасли или инновационные проекты вне этих рамок.
• Кадровый голод: Острая нехватка квалифицированных специалистов (ИТ, инженеры, производственники) стала серьезным ограничителем для реализации проектов, поддержанных ИР.

Заключение: Новый этап зрелости под давлением

Период 2018-2024 гг. стал для российских институтов развития временем сурового экзамена на прочность и адаптивность. Изменилась сама парадигма их работы: от стимулирования роста в глобализированной среде к обеспечению выживания, устойчивости и технологической независимости в условиях жестких внешних ограничений.

Система ИР показала способность к быстрой перестройке, масштабированию поддержки и созданию новых инструментов. Были достигнуты значимые успехи в локализации критически важных производств, развитии отечественных IT-решений и переориентации логистики. Однако период также высветил и системные проблемы: сложности координации, бюрократические барьеры, вопросы эффективности расходования средств и дефицит кадров.

К 2024 году российские институты развития вышли на новый уровень зрелости, но и с новыми, еще более сложными задачами. Их дальнейшая эволюция будет определяться способностью не только реагировать на кризисы, но и формировать долгосрочную стратегию технологического развития, повышать эффективность управления, налаживать более тесное взаимодействие с бизнесом и региональными властями, и, в конечном итоге, вносить решающий вклад в построение устойчивой, суверенной и конкурентоспособной экономики России в изменившемся мире. Институты развития перестали быть просто «банками проектов» – они стали ключевыми агентами национальной экономической безопасности и трансформации.

Источники:

1. Об основах стратегического планирования в Российской Федерации [Электронный ресурс] : федер. закон от 28.06.2014 № 172-ФЗ (ред. от 04.08.2023) // КонсультантПлюс : справ. правовая система. – URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_164841/
2. Об утверждении Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации[Электронный ресурс] : указ Президента Рос. Федерации от 01.12.2016 № 642 (ред. от 15.11.2022) // Официальный интернет-портал правовой информации. – URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&nd=102413527
3. Годовой отчет Группы ВЭБ.РФ за 2022 год [Электронный ресурс] / ВЭБ.РФ. – М., 2023. – 280 с. – URL: https://veb.ru/files/ar2022/VEB_AR_2022.pdf
4. Отчет о деятельности Фонда развития информационных технологий (ФРИТ) за 2023 год [Электронный ресурс] / ФРИТ. – М., 2024. – 120 с. – URL: https://digital.gov.ru/uploaded/files/otchet-frit-2023.pdf
5. Российский экспорт в новых экономических условиях: барьеры и точки роста. Аналитический доклад / Центр стратегических разработок (ЦСР). – М. : ЦСР, 2023. – 95 с.
6. Санкции и российская промышленность: адаптация, импортозамещение, перспективы. Мониторинг [Электронный ресурс] / Минпромторг России. – М., 2024. – URL: https://minpromtorg.gov.ru/docs/monitoring_sanctions_2024/
7. Индикаторы цифровой экономики: 2024. Статистический сборник [Электронный ресурс] / Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики» ; под ред. Л. М. Гохберга, К. О. Вишневского, С. Б. Шашнова. – М. : НИУ ВШЭ, 2024. – 340 с. – URL: https://issek.hse.ru/mirror/pubs/share/987654321